В истории Ашхабада и других городов Туркменистана последние тридцать лет стали самыми «строительными»: интенсивность развития архитектуры этого периода просто несравнима со всеми предшествующими десятилетиями. Сооружения, воздвигнутые за годы нейтралитета, изменили урбанизированный ландшафт до неузнаваемости. Это связано прежде всего с инвестиционными возможностями государства, способного делать огромные вложения в капитальное строительство. А поскольку столица, ее архитектурный облик всегда и везде служит верным барометром политического, экономического благополучия страны и духовной культуры нации, то и Ашхабад вовсе не является исключением.
За прошедшие 30 лет этот город все больше обретает черты мегаполиса, который притягивает взоры и задает моду, поэтому разговор о современной архитектуре Туркменистана – это прежде всего размышления о характере застройки его столицы. В силу драматических обстоятельств Ашхабад лишен памятников прошлого: сохранился лишь основной каркас старых улиц, сложившийся еще в конце XIX века. Теперь мало что напоминает о страшном землетрясении 1948 года, почти опустошившем город. Фактически он был выстроен заново, ну а тех, кто давно в нем не был, сегодня ждет уже другой Ашхабад, преобразившийся до неузнаваемости. Благодаря беспрецедентным усилиям руководства страны удалось реализовать смелые идеи тотального дизайна, когда проектируются не отдельные здания, а все прилегающие к ним территории, а также комплексы объектов, увязанные в единые стилистические ансамбли.
Начало нового этапа развития архитектуры Туркменистана отмечено такими знаковыми объектами, как мемориальная мечеть в Геокдепе, первый президентский дворец, Дворец приемов и дворцовый комплекс «Огуз-хан» в историческом центре Ашхабада. С южной стороны к президентскому кварталу примыкают Дворец конгрессов «Рухыет», здания Министерства обороны и Военного института, Дворец правосудия «Адалат», Музей изобразительных искусств и Государственная академия художеств Туркменистана. С севера на церемониальную площадь выходит главный фасад Кабинета министров, а на юг проложена зеленая эспланада, вдоль которой возведены здания Меджлиса, Центра общественных организаций, Центра печати, Министерства текстильной промышленности, корпорации «Туркменковер» и Национального музея туркменского ковра, военной академии, «Внешэкономбанка», высотные корпуса Центрального банка, «Дайханбанка», Министерства культуры, отеля «Огузкент», а также несколько рядов многоэтажных жилых домов повышенной комфортности, возведенных по индивидуальным проектам.
С восточной стороны к правительственному району примыкает студенческий городок с новыми корпусами Туркменского государственного университета имени Махтумкули, Института международных отношений и Международного университета гуманитарных наук и развития, образующими единый ансамбль.
Новый респектабельный район сформировался на южной окраине столицы. Там находятся Государственный музей Туркменистана, Арка нейтралитета, правительственная трибуна, выставочный дворец «Серги кешги», банки «Туркменбаши» и «Сенагат», правительственный отель «Аркадаг». Вдоль южной стороны проспекта Арчабиль выросли высотные здания нескольких министерств и государственных корпораций, Товарно-сырьевой биржи, отеля «Арчабиль», элитных жилых кондоминиумов и большого медицинского кластера. Недалеко от этого района расположен большой зеленый массив с монументом Независимости, а напротив него – ансамбль, включающий здания крупнейшей библиотеки страны и Дворца музыки.
Краткий перечень архитектурных достопримечательностей южной части Ашхабада будет неполным без упоминания наиболее экстравагантных сооружений: телебашни высотой 210 метров в виде восьмиконечной фигуры, именуемой звездой Огуз-хана, дворца бракосочетаний «Багт кешги» в виде шара, заключенного в решетку из таких же звезд, и 24-этажного отеля «Йылдыз» – самого высокого в Туркменистане.
Новейшая архитектура не только туркменской столицы, но и областных центров создается с оглядкой на международный опыт, под влиянием глобальных трендов, зачастую и при участии иностранных строительных компаний, но при этом она обрела неповторимые собственные черты. При всем родстве самых представительных новостроек Астаны, Баку, Душанбе, Ташкента с ашхабадскими сооружениями, последние отличаются не только стилевым единством, но и яркими, запоминающимися образами. Их отличает не только абсолютное господство белого мрамора в облицовке зданий, но и более регулярные, симметричные системы объемных масс и фасадов, свойственные неоклассике.
Не менее впечатляющий пример нового видения организации городского пространства дает новый город Аркадаг, выросший по соседству со столицей. В нем реализована модель регулярного генерального плана с четкой градацией объемов и продуманной системой социальной инфраструктуры. При его создании особое внимание уделялось реализации концепции «умный город», которая базируется на интеграции передовых информационно-коммуникационных технологий. С их помощью создается единая сеть, обеспечивающая управление коммунальными службами и ориентированная на повышение безопасности и качества жизни населения.
Но вернемся к эстетике архитектуры. Минувшее столетие обозначило окончание более чем двухтысячелетнего периода в истории строительного искусства, когда созданная древними греками универсальная ордерная система составляла сущность архитектуры. И хотя еще раньше египтяне, а затем персы также изобрели свои ордеры, чтобы сделать более выразительными и монументальными царские дворцы и храмы, именно строгий, стройный вид греческих храмов или императорских форумов Древнего Рима оказался понятен и востребован спустя века на всех континентах, на почве самых разных культур.
Через Парфию, глубоко впитавшую традиции эллинизма, греческая ордерная система во втором веке до нашей эры проникла на территорию нынешнего Туркменистана.
Свидетельство тому – каменные базы и терракотовые капители храмовых построек Старой Нисы на окраине Ашхабада. Задолго до них, в эпоху Ахеменидов, на городище Калалыгыр в 60 километрах от Дашогуза, построили дворец с колонным залом, где капители были украшены изображениями грифонов. На протяжении многих веков в туркменской народной архитектуре сохранялась традиция изготовления так называемых протоионических капителей из дерева, венчавших деревянные колонны веранд-айванов и небольших сельских мечетей.
А в конце XIX столетия вместе с русской архитектурой в города Закаспия пришла монументальная неоклассика, получившая особенно пышное развитие в середине прошлого столетия. Это было время, когда торжественно-монументальная архитектура, опирающаяся на классическую традицию, широко распространилась в целом ряде государств, но позже ситуация резко изменились.
Настала пора модернизма. Новые строительные материалы и конструкции породили невиданные формы архитектурного пространства. Речь не столько о зданиях, построенных из монолитного железобетона, и не о стальных небоскребах, сколько о так называемых спальных районах, состоящих из одинаковых домов-коробок. Именно они стали самой массовой формой жилища в индустриальных странах. И вот в начале семидесятых годов выяснилось, что современная архитектура вызывает у людей отторжение, что она дегуманизирует город.
На этом фоне возник постмодернизм, пытавшийся обратить воображение архитекторов на диалог с историческим прошлым. Горожанам приелась безликость типовых крупнопанельных домов – самого негативного проявления модернизма, поэтому теперь мы видим повсюду возврат к архитектурному декору, к новым вариациям исторического орнамента, полного символов. Классика понимается как вечная и незыблемая ценность, и она применяется сегодня в туркменской архитектуре как важнейшая часть мирового культурного наследия.
Регулярная планировка, тотальное господство симметрии воплощают с одной стороны естественное человеческое стремление к порядку, равновесию, ясности, а с другой – отторжение хаоса, неустойчивости, тумана и мглы. Вот почему любовь к неоклассике гораздо более популярна, чем понимание красоты модернизма. Неоклассика всегда успешно противостоит модернистским направлениям в архитектуре, особенно таким, как брутализм и деконструктивизм, потому что неприятие футуристического дизайна и архитектурных мутантов вообще характерно для массового сознания.
Современность неизбежно присутствует в новых произведениях архитектуры, даже если они созданы в традициях неоклассики или обращаются к приемам ориентализма. Так, в Туркменистане активно используются образы средневековой культовой архитектуры региона в тех случаях, когда это оправдано типологией. Прежде всего это проекты мечетей и учреждений культуры: музеев, библиотек, театров. Зачастую они увенчаны куполами и обильно украшены орнаментом, носящим узнаваемый национальный характер.
Становление нового классического стиля на рубеже XX–XXI веков связано с идеей возвращения к истокам архитектуры.
Разумеется, поощрение классических и традиционных проектов не исключает использования большинства других стилей, где это уместно. Но распространение неоклассики может задать ориентиры для дальнейшего устойчивого развития городов и шире – среды обитания человека, что делает классику актуальной в наши дни и позволяет искать в ней основания архитектуры будущего.
Так или иначе, но архитектура, оставаясь непременным отражением образа каждой страны, несет в себе приметы своего времени, символы устремлений гражданского общества. Как тут не вспомнить американские небоскребы, ставшие визитной карточкой роста промышленной мощи Соединенных Штатов и отразившие очевидное стремление державы к доминированию в мире? Внешняя и внутренняя политика Туркменистана, пронизанная темой нейтралитета, толерантности, открытости и доверия находит прямое отражение во внешнем облике современных туркменских городов.
Белый цвет во все времена считался символом чистоты и открытости. Отсюда, кстати, и такой устоявшийся термин, как «белая книга», т. е. книга, не содержащая тайн, доступная пониманию каждого. Беломраморный образ нового Ашхабада сродни страницам такой «белой книги». А активное использование открытых, хорошо организованных пространств – прямая отсылка к теме широты мирных устремлений общества. Классические элементы декора зданий воспринимаются тут как приверженность к традиционным национальным ценностям. А их гармоничное сочетание с элементами модерна выглядит как свидетельство непременного следования принципам толерантности.
Эстетика не может быть свободной от норм, по которым живет общество, поскольку сама по себе и является одной из таких норм. А там, где эстетика и политика образуют логическое сочетание, начинается истинная гармония.