В те давние времена, когда Амударья по дельтовым протокам наполняла огромное Сарыкамышское озеро, вся зона нижнего течения реки представляла собой едва ли не сплошные оазисы. С севера их ограничивали берега Аральского моря, на востоке – левобережье Амударьи, с запада – обрывы Устюрта, а с юга – Заунгузские Каракумы. Это Хорезм – край, в котором многие востоковеды видят страну Аирйанэм-Ваэджа (Арийский простор), названную в Авесте родиной пророка Заратуштры и центром мира.
Здешний ландшафт выглядит сегодня сурово и кажется совсем безжизненным. Скудная травянистая растительность восходит весной, чтобы иссохнуть под летним солнцем. Лишь немногие виды флоры приспособились жить на засоленной почве. Твердая поверхность многочисленных плато, плоских увалов и каменистых возвышенностей, которые по-туркменски называются словом «гыр», соседствует с песчаными барханами. Трудно представить, что когда-то в такой местности кипела жизнь, зеленели хлебные поля и стояли города-крепости, воздвигнутые на этих гырах. Руины массивных глиняных стен все еще возвышаются тут и там, их видно издалека, но немногие туристы отваживаются добраться к ним по бездорожью.
До середины ХХ века никто не знал ничего достоверного о погибшей цивилизации древнего Хорезма. Такую ситуацию решительно изменил всего один человек. В 1937 году тридцатилетний историк, археолог и этнограф Сергей Толстов основал Хорезмскую экспедицию, которой суждено было работать в течение 60 лет и фактически совершить переворот в науке о древности. Сам Толстов впервые попал сюда десятилетием раньше, будучи студентом Московского университета. Потрясенный увиденным, он влюбился в этот край и дал себе слово вернуться, чтобы начать его глубокое систематическое изучение.
Молодой Толстов интуитивно понял, что Хорезм имел исключительно важное значение в системе контактов древнего населения Центральной Азии с евразийским Севером и часто называл эту историческую область «среднеазиатским Египтом». Он поставил задачу комплексного исследования территории и смог создать сильную команду специалистов разного профиля. Даже после того, как его не стало, они успешно продолжали его дело. Там были археологи, этнографы, архитекторы, искусствоведы, геоморфологи, геодезисты, палеоботаники, зоологи, лингвисты. Впервые в археологической практике Толстов задействовал малую авиацию для сплошной разведки местности и аэрофотосъемки. Друзья и коллеги в шутку называли его командором – столько смелости, интеллекта и целеустремленности было в этом волевом и мужественном человеке.
На равнине, изрезанной древними руслами Амударьи, археологи в первые же годы работы в Хорезме обнаружили стоянки первобытных охотников и рыболовов эпохи неолита. Эти люди жили около шести тысяч лет назад, а в середине второго тысячелетия до нашей эры там уже зародилось кочевое скотоводство и примитивное орошаемое земледелие. Прошло еще несколько столетий, и в эпоху поздней бронзы в степях Приаралья сложилась культура сако-массагетских племен, которые образовали могущественный военный союз населения целого региона, известного как Туран. Эти кочевые племена нередко отождествляются со скифами, так как много общего было в их языке, верованиях, искусстве, вооружении.
До начала раскопок экспедиции Сергея Толстова история Хорезма была известна лишь по скудным и нередко фантастическим сведениям древних авторов и таким историческим документам, как Авеста и наскальная Бехистунская надпись персидского царя Дария I (VI век до н.э.). Но Хорезмская экспедиция наполнила реальным содержанием сведения письменных источников. Были открыты десятки затерянных в пустыне городов и крепостей, найдены сотни артефактов, ставших достоянием музеев.
Древнегреческий историк и географ Гектей Милетский, живший на рубеже VI–V веков до н.э., в одном из своих трудов упомянул город Хорасмий, но где он располагался, неизвестно. В современной топонимии Хорезма не сохранилось никаких древних названий, все нынешние имеют недавнее происхождение. Так, наиболее старый по возрасту (это установлено археологами) и большой по площади именуется Кюйзелигыр, что означает по-туркменски «Гончарный гыр». Неподалеку от него есть еще два внушительных городища с одинаковым названием – Калалыгыр («Крепость на гыре»). Оба были построены на высоких берегах Даудана – древнего русла Амударьи.
Чтобы отличать два этих разных по планировке и возрасту памятника, археологи стали называть их Калалыгыр-1 и Калалыгыр-2. Но объединяет оба объекта важная особенность древнехорезмской архитектуры: жизнь их обитателей была сосредоточена в длинных сводчатых помещениях коридорной планировки, скрытых в толще мощных крепостных стен. Это были не города в нашем привычном понимании, а такие огромные загоны для скота, обведенные «жилыми стенами», как называл их Толстов. Проживать там могло до нескольких тысяч человек, и что важно, описание таких поселений есть в Авесте.
Самые интересные находки, проливающие свет на мифологию и религию древнего Хорезма, были сделаны на Калалыгыр-2. Сергей Толстов открыл его в 1939 году во время своего первого разведочного маршрута. Тогда же был снят глазомерный план городища, а вскоре там побывал опытный археолог старшего поколения Сергей Вязигин, обнаруживший на обоих Калалыгырах оссуарии – керамические ящики для хранения костных останков людей согласно погребальному обряду зороастрийцев.
При взгляде сверху видно, что Калалыгыр-2 в плане представляет собой почти правильный равнобедренный треугольник. С северной стороны к нему примыкает прямоугольный входной комплекс. Крепостные стены сохранились на этом участке до отметки 5 метров. Внутри них был стрелковый коридор. В 1953 году сотрудник Хорезмской экспедиции Глеб Снесарев произвел разведочные раскопки внутри городища. Он зачистил завалы рухнувших стен, выявил их контуры, раскопал несколько помещений и обнаружил массу черепков – от осколков скульптурных оссуариев до чернолощеных средневековых сосудов с витыми ручками. Попался ему и фрагмент терракотовой фляги с рельефным рисунком, изображающим всадника на двугорбом верблюде. Может быть, это сам Заратуштра, чье имя переводится как «Владелец старых верблюдов»?
В те годы силы экспедиции были стянуты к другим важным памятникам Хорезма, и на Калалыгыр-2 археологи вернулись лишь в 1981 году по инициативе ученицы Толстова, доктора исторических наук Бэллы Вайнберг. Просматривая чертежи раскопок Снесарева, она обратила внимание на круглое здание, удивительно похожее на другой памятник, который она раскопала неподалеку. В древней архитектуре такое сходство большая редкость, и Вайнберг решила целиком раскопать круглый дом на Калалыгыре. И это того стоило! За десять лет (работы там велись с вынужденными перерывами до 1991 года) многое прояснилось и относительно возраста городища, и его назначения.
Бэлла Вайнберг и ее бессменный заместитель по экспедиции археолог Семен Коляков пришли к выводу, что Калалыгыр-2 был построен не позднее середины – второй половины IV века до н.э. и представлял собой крупный религиозный центр этой области. Его ядром и служил, судя по всему, круглый храм диаметром 24 метра, к которому примыкала овальная башня. В стенах храма и сейчас видны стреловидные бойницы. Приблизительно в начале II века до н.э. по неизвестной причине случился полный разгром крепости, сопровождавшийся большим пожаром. Следы катастрофы заметны не только на стенах, но и на всех предметах, обнаруженных археологами под слоем угля и пепла.
Эти предметы существенно расширили представления ученых о материальной и духовной культуре древнего Хорезма. Они позволяют уверенно говорить о том, что Калалыгыр-2 служил неким сакральным местом, связанным с культом плодородия в сочетании с поклонением огню. По мнению ученых, главным богом язычников-хорезмийцев, так же, как и в иранском мире, был Митра – один из персонажей зороастрийского пантеона, чей культ проник в Римскую империю. И в Хорезме встречается его образ.
Практически полностью сохранился сосуд с рельефом, трактуемым как календарный миф. Композиция, представленная на фляге, разделена на три части. В ее центре, по мнению специалистов, передана идея мироздания в представлениях хорезмийцев, отражающая основной космологический миф индоевропейцев. В правой стороне средней части помещена фигура бегущего юноши, стреляющего из лука. Считается, что это и есть изображение Митры. Его сопровождают вихревые розетки, сопоставляемые с тремя священными огнями иранцев. Позади фигуры Митры – растение с длинными извивающимися ветвями, которое отождествляют со священной Хаомой. Молодой бог стрелой убивает оленя, олицетворявшего, по всей видимости, божество умирающей и воскресающей природы. Из капель крови, вытекающих из раны оленя, растут стебли с колосьями, а перед оленем – дерево с обломанной веткой – символом бренности жизни. Всю композицию трактуют как сцену жертвоприношения оленя, осуществленного Митрой сразу же после его рождения в день зимнего солнцеворота. Именно этот регулярно повторяющийся обряд и приводит к обновлению мира, обеспечивая стабильность жизни людей.
На Калалыгыр-2 нашли еще одну флягу с изображением оленя. Он стоит на фоне дерева с раскидистыми ветвями – может быть, это образ мирового древа? Другой персонаж хорезмской мифологии, имеющий отношение к общеиранским космологическим мифам, показан на одной керамической крышке. В центре ее круглого поля мы видим фигуру некоего фантастического существа с головой человека, ногами быка, туловищем кошачьего хищника и распахнутыми крыльями. Исследователи считают, что это Гопатшах – царь-бык иранской мифологии, обитающий в стране Аирйанэм-Ваэджа и совершающий служение богам на берегу моря. Важной деталью этого образа является полусферический предмет на его голове – плетеная корзинка для переноски кирпичей, применявшаяся в строительной практике Месопотамии. Именно этот атрибут позволяет трактовать эту фигуру как первостроителя, первочеловека в зороастрийской мифологии, шестое творение верховного бога Ахурамазды, совершенное после разделения земли и неба. Можно предположить, что рельеф на крышке иллюстрирует начальные акты сотворения мира в представлении древних жителей Хорезма.
Особый интерес представляет еще одна группа художественной керамики. Это ритоны – специальные сосуды со сливным отверстием внизу. Наибольшее распространение получили ритоны, имитирующие форму рога. На Калалыгыре найдены как импортные керамические ритоны, так и сосуды, изготовленные в Хорезме в подражание иранским металлическим образцам VI–IV веков до н.э. К первой категории относится ритон с раструбом в верхней части и боковой ручкой – форма, совершенно не характерная для сосудов этого типа. Ручка заканчивается головой мифологического персонажа: бородатый человек с рогами быка, резко загнутыми назад. «Образ не имеет однозначной интерпретации, – полагает Тигран Мкртычев. – С одной стороны, учитывая культурный контекст, можно предположить, что это Гопатшах. С другой стороны, изображение находит параллели с образом греческого бога Ахелоя, который в поединке с Гераклом обратился в быка. Ахелой был богом речных потоков, с ним связана легенда и о роге изобилия. Учитывая семантику образа, изображение Ахелоя на ритоне вполне уместно».
Присутствие греческого божества на иранском сосуде не должно вызывать удивления, особенно принимая во внимание датировку хорезмского изделия – не позднее начала III века до н.э. Именно в этот период в Парфии и Хорезме распространяются произведения искусства, выполненные в традициях восточного эллинизма. На Калалыгыр-2 найдено и несколько фрагментов импортных ритонов. К таковым относится нижняя часть сероглиняного сосуда в виде реалистично выполненной головы коня. Снаружи изделие покрыто плотным черным ангобом и тщательно залощено. Упряжь с бляхами на перекрестьях ремней, так же, как и подстриженная грива, тщательно проработаны прорезными линиями, заполненными красной пастой. Считается, что возлияния из зооморфных ритонов служили заменой реальных жертвоприношений, особенно учитывая символическую тождественность крови и вина.
Прошло больше тридцати лет с тех пор, как археологи покинули этот памятник. Не все его тайны раскрыты, и далеко не весь он раскопан. Но и то немногое, что благодаря их самоотверженному труду в условиях пустыни стало достоянием науки, позволяет нам догадываться, как жили и во что верили наши далекие предки.