4 декабря 2022 года исполнилось 125 лет со дня рождения Михаила Евгеньевича Массона – ученого, чье имя знакомо каждому, кто изучал или просто интересовался историей Туркменистана. Это был человек необыкновенной судьбы, ставший не просто одним из пионеров археологии всей Центральной Азии, но и создавший собственную научную школу. В науке такое по плечу лишь избранным – людям, наделенным особым даром вести за собой, открывать новые горизонты.
За свою долгую жизнь (а прожил он без малого 90 лет) ученый исколесил тысячи километров по горам и пустыням Центральной Азии, открыл десятки, если не сотни памятников истории и культуры, опубликовал около четырехсот научных работ, написанных в перерывах между занятиями на основанной им в Ташкентском университете кафедре археологии и полевыми сезонами на раскопках разных городищ. Наряду со множеством мелких заметок, которые сам он называл «цыплятами», ему принадлежит значительное число проблемных статей и монографий. И все-таки главным его детищем была Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция (ЮТАКЭ). Учрежденная по его инициативе в 1945 году, она действовала полвека: первые двадцать лет под непосредственным руководством академика Михаила Массона, а затем, после его выхода на пенсию, управление перешло в руки его учеников. Именно благодаря ЮТАКЭ в Туркменистане сделаны самые яркие археологические открытия.
Путь знаменитого археолога к признанию и успеху был долог и труден. Как это нередко случается, счастливое стечение обстоятельств предопределило его судьбу. Необычно само его происхождение: предок по отцовской линии шотландец Мейсон, переселившись во Францию, женился на француженке и «офранцузил» свою фамилию. Их сын Жак Массон женился на англичанке Саре Уайт, а внук Луи перебрался в Россию, взял в жены русскую девушку Раису Окунь из Пскова. Они стали дедом и бабушкой Михаила Массона. Отец же, Евгений Массон, работал топографом в Самарканде, когда мать – Антонина Шпаковская, происходившая из русско-украинской семьи, поехала рожать сына к своим родным в Санкт-Петербург. Шел 1897 год. Будущему археологу дали имя жившего в XIII веке киевского князя Михаила Черниговского, казненного монголами за отказ поклониться их идолам и позже причисленного Русской православной церковью к лику святых.
Когда младенец окреп, мать вернулась вместе с ним в Самарканд, где и прошли детские годы Мики, как называли его дома и в кругу сверстников. Будучи еще подростком, он познакомился и подружился с археологом-любителем, чиновником Самаркандского областного управления Василием Вяткиным, которого называл впоследствии своим «крестным отцом» в археологии. Это был совершенно незаурядный человек, эрудит во всем, что касалось истории Востока, свободно владевший местными языками и арабской письменностью. Конечно, он оказал огромное влияние на юношу Массона и заразил его своей страстью к древностям. В доме Вяткина Мика впервые увидел академика Василия Бартольда. Он жадно вслушивался в разговоры окружающих и очень много читал.
Несмотря на такую рано проявившуюся страсть к истории, Михаил по настоянию отца после окончания гимназии поступил в Петроградский политехнический институт на инженерно-строительное отделение. Учился хорошо, но продолжал мечтать об археологии. Шла Первая мировая, и в 1917 году вместе с другими студентами Массон, недоучившись, был призван в армию. Прошел артиллерийские курсы, но воевать пришлось уже на фронтах Гражданской войны. Получив ранение в бою, был комиссован и вернулся в родной Самарканд. И вот тогда началась его профессиональная биография. В поисках работы он неожиданно получил предложение возглавить Самаркандский краеведческий музей. С одной стороны, нет ничего удивительного в том, что новая власть доверила такую должность совсем молодому человеку, а не «старорежимному» специалисту, каковых еще было немало в том же Самарканде. А с другой стороны, штат музея состоял всего из двух человек: самого заведующего и отставного солдата, который олицетворял весь технический персонал. Но и вдвоем они немало сделали для того, чтобы музей работал.
Как пишет биограф Массона доктор исторических наук Виктор Пилипко, с самых первых месяцев самостоятельной службы он участвовал во всех археологических исследованиях на территории Самарканда. Это помогло овладеть навыками практической полевой археологии. В целом, самаркандский период был временем ученичества, периодом перехода от любительских занятий краеведением к профессиональной научно-исследовательской деятельности. И уже тогда Михаил Массон проявил себя не только прилежным учеником, но и самостоятельной творческой личностью с очевидными качествами организатора и харизматичного лидера. В те годы он интенсивно занимался самообразованием, чтобы восполнить пробелы в фундаментальных знаниях, – окончить университет так и не довелось. Помимо самостоятельных и систематических занятий очень помогало личное общение со многими выдающими востоковедами того времени, и это, конечно, способствовало профессиональному росту.
Переехав в Ташкент, Михаил Массон устроился на работу в Главный исторический музей, где ему поручили заведовать отделом нумизматики. «Эта отрасль исторической науки тогда ему была еще мало знакома, – пишет Виктор Пилипко, – но Массон проявляет присущую ему способность быстро вникать в суть всякого нового дела и в короткий срок становится ведущим, точнее, единственным среднеазиатским специалистом в этой области». Тем не менее, в 1927 году его уволили из музея, по обычаю того времени сопроводив этот акт ссылками на недостаточную политическую зрелость, приверженность к «чистой науке», отрыв от насущных задач текущего момента. С такой характеристикой молодому ученому удалось устроиться лишь заведующим библиотекой в Геологический комитет – учреждение, очень далекое от археологии. Но целеустремленный Массон и здесь нашел свою нишу.
Почти целое десятилетие он занимался историей горного дела Средней Азии. Добросовестно сотрудничая с геологами, свои многочисленные поездки в разные, часто труднодоступные уголки региона он использовал для сбора не только геологических, но и археологических данных. Так, в 1929 году впервые побывал в Туркменистане. Участвовал в разведке долины реки Сумбар, обследовал Мисрианское плато между западными склонами Копетдага и Каспийским морем, где обнаружил неизвестную археологическую культуру эпохи поздней бронзы, впоследствии изученную его сыном и вошедшую в науку под названием «культура архаического Дехистана».
В 1936 году Михаилу Массону была присвоена ученая степень доктора археологии по совокупности опубликованных работ. Присуждение этого звания инициировали видные представители российского востоковедения академики Иосиф Орбели и Василий Струве. Их поддержка позволила Массону вновь вернуться в археологические структуры и заняться более активной научной работой. Авторитет его к тому времени настолько возрос, что в 1939 году он был приглашен в Ашхабад для решения ряда научных проблем, стоявших перед Институтом истории Туркменистана, а также для оценки деятельности единственного профессионального ашхабадского археолога Александра Марущенко.
В тридцатые годы этот уникальный специалист осуществил первые раскопки парфянских городищ Нисы, ныне включенных в Список всемирного наследия ЮНЕСКО, первым определил их древний возраст и обнаружил основные архитектурные сооружения на их территории. Массон высоко оценил его достижения, убедился в выдающемся значении Нисы и в перспективах ее раскопок. Ресурсы местного Института истории – материальные и кадровые – были слишком малы, чтобы организовать регулярные и масштабные раскопки Нисы, поэтому у Массона зародилась идея создания крупной комплексной экспедиции для изучения следов парфянской культуры, причем не только в Нисе, но и в других районах на юге Туркменистана. Этим планам помешала война, и вернуться к ним удалось только в 1945 году.
Первоначальная идея организации Парфянской экспедиции получила более масштабное воплощение: было решено не ограничиваться парфянским периодом, а заняться изучением всей древней истории Южного Туркменистана, так как на севере республики уже успешно работала Хорезмская экспедиция под руководством Сергея Толстова. Осенью 1946 года состоялся первый полевой сезон ЮТАКЭ. Эта экспедиция в полной мере оправдала присутствие в ее названии слова «комплексная». Несмотря на то что сам Михаил Массон никогда не занимался первобытной археологией, он сделал все, чтобы это направление не только номинально присутствовало в тематике экспедиции, но и было представлено достойными исследователями. В их числе были академики Алексей Окладников и Борис Куфтин, а среди археологов, выросших из «гнезда Массона», можно назвать имена таких выдающихся ученых, как его сын Вадим Массон, а также Борис Литвинский, Елена Давидович, Виктор Сарианиди, Юрий Буряков, Виктор Пилипко, Эдвард Ртвеладзе, Рустам Сулейманов, Теркеш Ходжаниязов и многие другие.
Благодаря ЮТАКЭ мировую известность приобрели археологические памятники Туркменистана Джейтун, Намазга-депе, Алтын-депе, Кара-депе. На всех этих поселениях проведены крупномасштабные раскопки, увенчавшиеся выдающимися открытиями. На многие десятилетия упомянутые поселения стали эталонными в деле изучения древнеземледельческих культур всего Среднего Востока. Еще в пятидесятых годах была открыта Древняя Маргиана и появилась монография Вадима Массона «Древнеземледельческая культура Маргианы», которая с тех пор служит основополагающей работой по раннежелезному веку Центральной Азии, и равноценной замены ей пока нет.
Выдающимися достижениями отмечена деятельность Михаила Массона в области изучения античной эпохи. Первым объектом своих раскопок в Туркменистане он избрал городище Старой Нисы, и эти исследования сразу увенчались исключительно ценными находками. Это великолепные произведения эллинистической скульптуры, крупнейшее собрание парфянских письменных документов, уникальные кубки-ритоны.
Впечатляющие успехи были и в изучении памятников архитектуры. Наряду с Нисой Массон в течение многих лет раскапывал другой важный памятник Южного Туркменистана – Мерв, представлявший собой настоящий мегаполис Древнего и Средневекового Востока. Чтобы изучить его мощные крепостные стены, существовавшие примерно полторы тысячи лет, археологам пришлось прокопать разрез глубиной свыше 20 метров. Исследованы административные сооружения в пределах цитадели Мерва, известной под названием Эрк-кала, а также жилые и ремесленные кварталы на территории Гяур-кала – доисламской части города.
Уже сегодня особую актуальность обрела монография Массона «Средневековые торговые пути из Мерва в Хорезм и Мавераннахр», изданная в 1966 году. Она стала важнейшим источником для экспертов ЮНЕСКО при подготовке номинации туркменской части Шелкового пути в Список всемирного наследия. Благодаря деятельности ЮТАКЭ выявлены основные памятники архитектуры сельджукской и более поздних эпох в обширной зоне старых оазисов от Каспийского моря до Амударьи, и в этом особую роль сыграла супруга Михаила Массона – академик Галина Пугаченкова.
В разные годы у него было немало неприятностей из-за обвинений в «насаждении семейственности в науке». Но все эти упреки оказались напрасны. В отношении близких людей он придерживался все того же принципа: «Наука превыше всего». Да, своим авторитетом и организационными возможностями он значительно облегчил вхождение в науку сыну и жене, но это была только стартовая поддержка достойнейших кандидатур. Впоследствии они даже превзошли наставника собственными успехами в науке, подтвердив своевременность той поддержки, которая способствовала раннему раскрытию их талантов.
Вклад Михаила Массона в изучение прошлого Туркменистана по достоинству был оценен правительством республики и научной общественностью. В 1951 году он стал действительным членом Академии наук Туркменской ССР. Под его редакцией в Ашхабаде издано 19 томов трудов ЮТАКЭ, а сам он оставил поистине необъятное научное наследие. По мнению его учеников, если бы он занимался только чистой кабинетной наукой, то создал бы наверняка больше капитальных работ, но индивидуальное научное творчество он, по сути, принес в жертву другим сторонам своего многогранного таланта. Как бы то ни было, он продолжает жить в памяти новых поколений историков и в своих нестареющих книгах.