Лететь впервые в Ашхабад откуда-нибудь из Европы, особенно жарким летом, – это неизбежно расстаться с расхожим представлением о том, каким может быть город, выросший на берегу огромной пустыни. «Самолет приземлится на окраине зеленого города, куда более зеленого, чем Москва, – писал полвека назад московский писатель и журналист Владимир Рыбин. – И вы будете ходить по улицам, как по аллеям парка, где из-за деревьев не видно домов, где кроны старых платанов порой совсем закрывают небо, образуя высокие арки. И будете любоваться говорливыми арыками, бегущими вдоль тротуаров, и подолгу стоять на площадях, с удовольствием ловя лицом влажный туман фонтанов, и удивляться экзотическому дереву маклюре, роняющему в арыки зеленые мячи своих плодов».
Этот оазис в предгорной долине между Каракумами и хребтом Копетдага образовался по историческим меркам достаточно быстро: после основания европейской части города в 1881 году озеленительные работы начались едва ли не сразу, однако размах сначала был ничтожным, так как не хватало в достаточном количестве посадочного материала. Кроме того, воду для полива можно было взять только из речки Ашхабадки, стекавшей с гор, и единственного кяриза – искусно прорытой подземной галереи для сбора грунтовых вод и их вывода на поверхность. Тем не менее, уже через пять лет вблизи железнодорожной станции был заложен первый питомник для выращивания саженцев. Еще два года спустя начались работы по посадке городского общественного сада, ныне по привычке именуемого ашхабадцами «Первым парком». Он и был первым, но еще не парком, а садом, где выращивались ягодные кустарники и плодовые деревья. Тогда же высадили и свыше ста видов декоративных растений, привезенных из разных регионов мира. В докладной записке члена Российского общества садоводства, направленной начальнику Закаспийской области генералу Александру Комарову в 1887 году, отмечалось: «Сам характер посадок в саду, кроме декоративного значения, будет иметь, несомненно, научный интерес в смысле акклиматизации».
Три года спустя городской сад из ведения военной канцелярии начальника Закаспийской области был передан Ашхабадскому уездному управлению. В то время в посадках сада было 1842 саженца двенадцати пород: айланта, акации белой и розовой, гледичии обыкновенной, катальпы бигониевидной, клена ясенелистного, лоха восточного, ореха грецкого, павловнии, софоры японской, сумаха уксусного и тополя бальзамического. Вскоре сад был передан в ведение лесной части областной администрации и в нем произведены новые посадки более ценных пород. Теперь, спустя 130 лет, некоторые из них, дожившие до наших дней, превратились в огромных исполинов, в чьей тени отдыхают посетители парка, резвятся дети, не обращая внимания на этот естественный для них антураж.
А вот как описывал этот парк русский писатель-путешественник Евгений Марков, побывавший в Ашхабаде в 1901 году: «Есть и публичный городской сад с фонтаном, гротом и высокой горкой. Белые акации, павловнии, елеагнусы, чинары – вообще флора Крымского полуострова – составляют главную массу этого сада». После расширения территории в 1948 году площадь Первого парка составляет почти 7 гектаров. Деревья-долгожители соседствуют там с более поздними и совсем молодыми саженцами, восполняющими неизбежные утраты.
Еще четыре зеленых массива появились в городе на исходе XIX века. Это так называемый железнодорожный парк, где и ныне зеленеет кряжистая шелковица, или тутовник, – фактически ровесник Ашхабада. В 1892 году на двух гектарах земли был разбит сад Офицерского собрания на углу Анненковской и Штабной улиц (сейчас проспект Туркменбаши и улица Чары Нурымова). Ныне это участок эспланады напротив старого корпуса Туркменского государственного университета им. Махтумкули, где сохранилось несколько гледичий-старожилов. В том же году заложили Козелковский сквер, устроив там питомник лесной части Закаспийской области (теперь это территория средней школы № 7), а еще через год – Пушкинский сквер, существующий по сей день.
Осенью 1890 года городские власти занялись организацией питомника близ селения Кеши, на базе которого вскоре открылась школа садоводства, виноградарства и огородничества. Здесь выращивался посадочный материал для озеленения городских улиц, проводились опыты посева различных сельскохозяйственных культур. При школе была профильная библиотека, а семена растений выписывались из Франции, Италии, США, Японии, Пруссии, Чернолесского лесничества (Херсонско-Бессарабского управления госимуществ). Другие лесничества России отправили в ашхабадскую школу около четырех тысяч саженцев разных пород. Семена эльдарской сосны – хвойного дерева, ныне широко распространенного в Ашхабаде, были привезены из Тбилисского ботанического сада лесоводом Дмитрием Морозовым в 1897 году. Эта порода хорошо прижилась на туркменской почве, чувствует себя нормально и в летний зной, и зимний мороз. В городе есть немало великолепных экземпляров высотой до 20 метров и диаметром ствола на уровне груди до одного метра!
Конечно, деревья высаживались не только в садах, парках и скверах. Огромное их количество выросло вдоль всех городских улиц. Так как озеленение городского пространства было необходимым условием для жизни в жарком климате, власти буквально обязывали горожан высаживать лиственные деревья перед своими домами и во дворах. На домовладельцев, которые игнорировали это предписание, налагались штрафы. Фотографии, почтовые открытки начала прошлого века показывают, насколько плотно были озеленены ашхабадские улицы. Прекрасны они и на исходе года, когда листва желтеет, краснеет и наконец опадает, открывая небо сквозь ветвистое кружево. Можно ли не любить золотую осень? Можно, считают коммунальщики, предпочитая листопадным деревьям вечнозеленые хвойные.
А в конце XIX века одной из самых неотложных проблем, стоявших перед ними, была проблема водоснабжения. Изначально город брал воду из кяризов, однако дебит их был невелик, а из речки Ашхабадки, которая терялась в орошаемых полях восточной части города, можно было взять совсем немного воды для уличной ирригации. Лишь после прокладки второго большого кяриза, а позже, в 1911 году, – водопровода озеленение Ашхабада получило широкий размах. Возросло и количество посадочного материала.
Нелегко было деревьям-старожилам на протяжении всего ХХ века. Часть городских посадок была вырублена еще в годы гражданской войны. Это привело не только к уменьшению количества, но и обеднению видового состава. По данным известного ботаника Бакы Кербабаева, видовой состав деревьев и кустарников в ту суровую пору уменьшился на 22 единицы. Немало деревьев вырубили при расширении и выпрямлении улиц в ходе нескольких реконструкций республиканской столицы. Несмотря на это, до наших дней сохранилось, как минимум, десять пород деревьев-старожилов: это сосна, туя, платан, каркас, дуб, шелковица, гледичия, софора, павловния, айлант.
Исключительно важную роль в зеленом строительстве сыграло создание Ашхабадского ботанического сада в 1929 году. Он занимает 20 гектаров и содержит богатый генофонд растений, насчитывающий более пяти тысяч видов, форм и сортов. С самого начала это был научный институт, который занимался изучением флоры Туркменистана и сопредельных стран. Богатые коллекции гербариев, собранные ашхабадскими ботаниками-систематиками, хранятся ныне в Ботаническом институте им. В.Л. Комарова Российской академии наук в Санкт-Петербурге. Кстати, это одно из старейших научных учреждений России, основанное Петром Первым как Аптекарский огород, носит имя великого русского ботаника, который в 1893 году изучал растительный мир Каракумов.
Прогулка по Ботаническому саду сегодня – это не только приятный отдых в прохладном микроклимате, где даже в июльский зной можно чувствовать себя комфортно, но и познавательная экскурсия. Где еще вы увидите сразу столько редких деревьев самого разного происхождения и возраста? И вот что важно: на территории Ботанического сада есть реликты, которые росли там задолго до его основания! Таковы, например, гигантские туи, чей возраст составляет около 120 лет, мощная маклюра с раскидистой кроной.
Но один из старейших долгожителей Ашхабада – это, конечно, гледичия трехколючковая с ажурными мелкими листьями и крупными бобами в виде коричневых стручков, растущая на краю маленького сквера на улице Шевченко, прямо напротив большого здания поликлиники. Это огромное, поистине необъятное дерево, чья крона словно гигантский шатер накрывает часть сквера и тротуар. Исходя из его габаритов – диаметр ствола полтора метра, в обхвате три с половиной метра, а высота примерно около двадцати метров, что выше соседнего трехэтажного дома, – биологи сделали вывод, что это дерево относится к числу ашхабадских первенцев. Родина гледичии – Северная Америка, а в Закаспий эти исполины попали благодаря деятельности ботаников Первого городского сада.
В соседнем квартале, перед фасадом Института истории и археологии, растет не менее старый платан, или, как его чаще называют, чинар. Это дерево исключительного долголетия. В горах Копетдага встречаются чинары, которые живут уже несколько веков, образуя целые рощи вдоль речек в ущельях. Но и в городских условиях они неплохо приживаются при должном уходе. 40 лет назад, к столетию Ашхабада, была высажена аллея чинаров вдоль бульвара «Сто фонтанов» протяженностью около километра между жилым массивом Гаудан и девятым микрорайоном, а теперь они набрали силу, образовав тенистый пешеходный коридор.
Хорошо прижились в местном климате и некоторые виды дуба. В уже упомянутом 1890 году неподалеку от Первого парка был посажен дуб черешчатый, завезенный саженцем из Тбилиси. Сначала он находился в частном дворе, а теперь живет на территории Института рукописей им. Махтумкули. Высота его около 12 метров, диаметр ствола у основания – 120 сантиметров. Есть в старой части города немало дубов моложе, но гораздо выше этого старожила – уже отмирающего, судя по количеству засохших ветвей.
На центральной эспланаде Ашхабада – там, где она пересекает улицу Навои, – возвышается над всеми соседними деревьями очень старая павловния, или адамово дерево. Каждую весну оно расцветает невероятно душистыми и крупными цветками в виде колокольчиков сиреневато-белого окраса. Они цветут на протяжении шести-семи недель. Листья павловнии дают огромное количество выделяемого в атмосферу кислорода при фотосинтезе. Эта листва действует как заслон от пыли и шума, ускоренный метаболизм, сопутствующий быстрому росту, делает из павловнии настоящую фабрику кислорода. Павловния является бесспорным украшением городского ландшафта, а в апрельские дни радует прохожих еще и своим неповторимым ароматом.
Конечно, самой распространенной породой в Ашхабаде является шелковица белая. Это не удивительно, ведь тутовник культивируется в Средней Азии испокон веков, его листья – основной источником питания личинок тутового шелкопряда, кокон которого используется для производства шелка. Плотная, упругая и тяжелая древесина шелковицы идет на изготовление национальных музыкальных инструментов, а ее сладкие ягоды – не только лакомство, но и важный ингредиент в народной кулинарии: плоды сушат и мелят на муку для блинов, толокна, пекут лепешки, вкусом напоминающие цукаты, варят сироп.
Едва ли не в каждом ашхабадском дворе росла шелковица. Тех дворов давно уже нет, сменилось несколько поколений людей, а тут и там, среди современных проспектов и мраморных многоэтажек, встречаются одинокие тутовники.
Десятилетиями и даже веками вырабатывают деревья необходимый нам кислород, поглощая углекислый газ, дают тень – благодатную прохладу, гасят силу ветра и уровень шума от автомобилей, уменьшают запыленность воздуха на улицах, да и просто украшают город, делая его уютным и нарядным. Зеленых патриархов Ашхабада можно с уверенностью причислить к живым памятникам природы Туркменистана, требующим защиты и охраны.