Человек, живший так давно, что никто из ныне здравствующих его уже и не помнит, волей-неволей превращается в легенду: вроде и был он, а может быть, и нет. Живая память обычно обрывается если не на внуках, то на правнуках, и остается только то, что он значил при жизни, кем слыл среди своих современников и насколько интересен потомкам. В блестящей плеяде русских ученых-востоковедов, которым мы обязаны своими знаниями о далеком и недавнем прошлом Туркменистана и сопредельных стран, особое место занимает профессор Санкт-Петербургского университета Валентин Жуковский (1858–1918). Нельзя сказать, что сегодня он забыт: количеству продолжающихся уже второе столетие ссылок на его труды может позавидовать любой современный исследователь.
В 1894 году в России была опубликована его двухсотстраничная монография «Развалины старого Мерва», ставшая первым серьезным шагом в познании истории архитектуры Туркменистана. Не удивительно, что с самого начала освоения туркменского материала европейской наукой объектом пристального интереса явился именно Мерв – крупнейшее во всей Центральной Азии многослойное городище, существующее, как минимум, два с половиной тысячелетия. Удивительно другое. Ученый, впервые проявивший академический подход в изучении Мерва, не был ни археологом, ни тем более историком архитектуры. Жуковский являлся филологом и лингвистом, а его основные работы посвящены диалектам персидского языка. Однако прекрасное образование, эрудиция, широта взглядов и несомненный талант позволили ему блестяще решить поставленную задачу.
«Мерву посчастливилось более, чем многим другим местностям, представляющим исторический и археологический интерес, – отмечал в том же 1894 году первый рецензент книги Жуковского, ашхабадский военный востоковед Александр Туманский. – Дело сделано и сделано так, как редко нам приходится встречать в России: наша историческая литература обогатилась таким произведением, которое надолго останется основанием для дальнейшего исследования этих окраин». Слова оказались пророческими. Через четверть века академик Василий Бартольд написал, что «ни один город Средней Азии не имеет такого же тщательного и хорошего исторического исследования, как Мерв, описанный Жуковским». Спустя еще несколько десятилетий то же самое подтвердил академик Михаил Массон: «...им была составлена до сих пор непревзойденная капитальная монография, равной которой нет ни на одном языке, ни по одному из городов Среднего Востока», а ташкентский археолог 3амира Усманова добавила: «...то, что в целом сделал Жуковский, еще долго будет отправным справочником по истории Мерва не для одного поколения археологов». И сегодня, спустя 128 лет, справедливость таких оценок по-прежнему остается в силе.
Валентин Алексеевич Жуковский был родом из Воронежа. Его родители обладали достаточными средствами, чтобы дать высшее образование двум своим сыновьям – Валентину и его брату Ивану, окончившему Военно-медицинскую академию в Санкт-Петербурге. Сестры Мария и Александра были замужем за коллегами и друзьями Валентина – упомянутым Бартольдом и академиком Николаем Марром. Ориенталистом-искусствоведом стал и его сын Сергей Жуковский. Другой его коллега и почти сверстник академик Сергей Ольденбург, размышляя о том, что же определило выбор профессии Валентином Жуковским и почему он решил посвятить жизнь изучению Востока, полагал, что он уже в студенческой юности чувствовал: там, в Азии, надо искать корни многого из того, что способствовало прогрессу современной цивилизации, и найти эти истоки представлялось заманчивым молодому востоковеду.
В 1880 году Жуковский окончил с отличием факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета и был оставлен на кафедре персидской словесности. Здесь и прошел весь плодотворный период его жизни, здесь он в 31 год получил звание профессора, длительное время являлся деканом факультета, неоднократно замещал ректора. Его неизменным спутником во время нескольких длительных командировок в Иран и надежным помощником в работе была жена Варвара Ивановна, хорошо владевшая разговорным фарси.
В Закаспийскую область Жуковский приезжал дважды – в 1890 и 1896 годах. В первый раз он был направлен Археологической комиссией «для ознакомления со следами персидской культуры» на туркменской земле. Ему было поручено по возможности сделать «планы и фотографические снимки со всех тех памятников древности, которые или в архитектурном отношении, или по орнаментам и надписям обратят на себя внимание». В то время было принято считать, что средневековые монументальные памятники и руины некогда развитых городов Южного Туркменистана принадлежат персидской культуре. Первые путешественники и колонисты не могли представить, что столь впечатляющие величественные сооружения оставили предки того же народа, который в XIX веке вовсе не имел навыков высокого строительного искусства. Развенчанию этого мифа во многом способствовал Жуковский.
Он не проводил масштабных раскопок, ограничившись тремя шурфами на самом раннем городище Мерва, известном как Эрк-кала. Главное внимание, согласно поставленной перед ним задаче, он уделил визуальным обследованиям развалин и ближайших к ним окрестностей по обоим берегам Мургаба.
Проведя в Мерве все лето, Жуковский выбрался в августе в Серахс, посетив заодно средневековый городок Тус неподалеку от Мешхеда, где находится могила Фирдоуси – великого поэта Х – начала XI веков. Он успел осмотреть и сфотографировать все доступные взору исторические объекты, многие из которых ныне утрачены, собрать народные предания, связанные с памятниками, переписать со стен зданий и с надгробных плит немалое количество текстов на арабской графике, на основе топографической съемки составить карту памятников Мерва. Получив столь солидный багаж первоисточников и натурных данных, впоследствии он проанализировал их в контексте всех доступных тогда письменных свидетельств античных географов, средневековых арабо-персидских авторов, а также записок русских и английских исследователей XIX века. В итоге и появилась книга «Развалины старого Мерва». Фактически он один выполнил работу комплексной экспедиции в довольно короткий промежуток времени.
Цель и содержание своей работы Жуковский сформулировал следующим образом: «Прежде чем предпринимать в крае раскопки в больших или меньших размерах и углубляться в недра земли, следует позаботиться о том, что уцелело еще на поверхности, – уберечь и сохранить для науки развалины городов и памятников путем снятия рисунков, фотографий, бумажных оттисков с надписями на камнях, планов, сопровождая их простым, но добросовестным описанием и пояснениями; наряду с этим необходимо, возможно, полное историко-географическое изучение закаспийской старины, имеющее важное значение не только для археологии, но и для современного возрождения края, которому, как кажется, суждена блестящая будущность».
Труд Валентина Жуковского был по достоинству оценен современниками. По мнению нумизмата и археолога барона Владимира Тизенгаузена, Жуковский представил «прекрасный образец систематической и строго научной разработки собранных по этому предмету материалов». На основании отзыва Тизенгаузена в 1896 году Жуковскому была присуждена золотая медаль Русского археологического общества, затем он был избран членом-корреспондентом Императорской археологической комиссии, а три года спустя стал членом-корреспондентом Российской академии наук.
Во время второго посещения Туркмении он побывал на развалинах Нисы близ Ашхабада, осмотрел еще целую мечеть в Анау, посетил руины средневекового Абиверда близ современного города Каахка и остановился в селении Меана, собирая в основном фольклорный материал. Результатом стали две книжки, опубликованные в Санкт-Петербурге в 1899 году: «Жизнь и речи старца Абу-Са’ида Мейхенейского» и «Тайны единения с богом в подвигах старца Абу-Са’ида. Толкование на четверостишия Абу Са’ида». Этот суфийский шейх, живший в XI веке, оставил неизгладимую память о себе, которая живет уже почти тысячу лет: сегодня он известен в туркменской среде под именем Меана-баба. Его мавзолей близ села Меана – великолепный памятник архитектуры сразу двух эпох – сельджукской и тимуридской – служит объектом постоянного паломничества верующих и иностранных туристов. Напротив этого мавзолея стояла мечеть, которую Жуковский застал еще в относительно целом виде. Она обрушилась в двадцатые годы прошлого века, поэтому сделанные им снимки поистине бесценны.
В одном из писем, адресованных учителю и другу академику Виктору Розену, Жуковский писал, что вынашивает замысел обобщающего труда, посвященного Закаспийской области, однако так и не успел сделать это. В последние годы жизни Жуковский почти ничего не издавал и не выступал с докладами. Он как будто ушел в себя и разочаровался в академической науке. Выйдя на пенсию, серьезно увлекся исламским мистицизмом, проникая в тайны средневековых суфийских трактатов. Знавшие его в своих воспоминаниях утверждают, что он считал себя специалистом достаточно узкого профиля и в своем научном творчестве никогда не делал глобальных обобщений, скороспелых выводов или натянутых сравнений – от этого его удерживала природная добросовестность и трезвая самооценка. В самом деле, мы не найдем на страницах книги о старом Мерве какой-либо претенциозности, мы не найдем в ней ничего, что выходило бы за рамки фактов, за пределы конкретных знаний.
Книга разделена на две равные части. Первая – это исторический очерк Мерва. Она изобилует отрывками из сочинений персидских авторов, впервые переведенных на русский язык Жуковским, а также собранными им переводами с других восточных языков и фрагментами записок европейских путешественников. Все русскоязычные авторы, писавшие о Мерве в XX веке, черпали цитаты именно из его труда.
Вторая часть книги посвящена сохранившимся памятникам этого города и его окрестностей. Здесь прежде всего обращает на себя внимание скрупулезное описание исторического ландшафта в районе современного города Байрамали. Понятно, что теперь эта топография заметно изменилась и таким образом свидетельство Жуковского превратилось в поистине бесценный документ. К сожалению, случилось именно то, о чем он предупреждал: сильно поврежденные сооружения вскоре вовсе исчезли с лица земли. Они так и не были подвергнуты точным обмерам и детальному изучению.
Прежде всего это развалины зданий XV века на городище Абдуллахан-кала: комплекс, возведенный при содействии Алишера Навои и состоящий из мечети Шахруха, медресе Хусравийе и водоема-хауза, а также дворцовые здания, городские ворота и башни эпохи Тимуридов, некоторые сырцовые сооружения – как более ранние, так и поздние, относящиеся уже к XIX веку. Достоверное представление о всех этих объектах можно получить теперь только по фотографиям Жуковского. Ну а то, что он не смог сделать в Мерве, Серахсе, Абиверде и Меана, ограниченный скудностью отпущенных ему средств, не сделал тогда никто.
Лишь спустя полвека архитектор Галина Пугаченкова, археолог Олег Обельченко и другие исследователи из Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции (ЮТАКЭ) осуществили доскональное научное описание древнемервских руин, но от иных сооружений к тому времени не осталось даже фундаментов.
Иранист и тюрколог Евгений Бертельс, ставший продолжателем дела Жуковского в области исламоведения, отмечал, что его труды «открыли перед исследователя-ми совершенно иные горизонты». Эти слова в полной мере относятся и к монографии «Развалины старого Мерва», которая по праву считается теперь классикой науки. Более того, несколько лет назад известный в Туркменистане поэт, переводчик и историк Какабай Курбанмурадов перевел эту книгу Жуковского на туркменский язык. Едва ли русский ученый мог себе представить такое и вряд ли бы поверил, если бы какой-нибудь мистик-провидец предсказал ему такое будущее. Тем не менее, это произошло, а значит, и труд Жуковского не был напрасным.