Весной 1830 года двадцатидвухлетний офицер Британской Ост-Индской компании лейтенант Артур Конолли возвращался из отпуска в Индию к месту службы через Москву, Кавказ и Иран. Обогнув с юга Каспийское море, он собирался посетить Хивинское ханство и двинулся с караваном в сторону Каракумов. Достичь цели ему не удалось – слишком опасной была дорога, но по пути он открыл ранее не известный древний город, где до него не был еще ни один европеец. Это средневековый Дехистан или, как его еще называют, Машад-Мисриан, чьи руины и сегодня труднодоступны: не всякий турист отважится поехать в совершенно безводную пустыню между Каспийским морем и западными отрогами Копетдага.
Артуру Конолли принадлежит и первое описание Машад-Мисриана, а также изложение туркменских легенд, связанных с этим городом. Десять лет спустя они вошли в его книгу «Путешествие в Северную Индию сухопутным путем из Британии через Россию, Персию и Афганистан», изданную уже после его трагической гибели в Бухаре. Тогда же руины города увидел и кратко охарактеризовал в своем отчете секретарь русского посольства в Тегеране Климентий Бодэ. После него Дехистан еще долго оставался фактически закрытым для европейцев. Лишь в 1863 году там побывал венгерский востоковед и секретный британский агент Арминий Вамбери, да и то инкогнито, под видом мусульманского паломника. Но его впечатления, также изданные, мало что добавили к свидетельствам Конолли и Бодэ.
Сегодня мы вчитываемся в путевые дневники и записки редких путешественников XIX века, чтобы найти в них сведения об утраченных памятниках Дехистана, узнать какие-то дополнительные штрихи облика тех древних сооружений, которые находятся сейчас гораздо в более разрушенном виде, чем они были 100–150 лет назад. И в этом отношении наиболее информативными являются рисунки, фотографии, отчеты и статьи русских офицеров, посещавших Машад-Мисриан начиная с 1875 года. Первым был Красноводский отряд под командованием начальника Закаспийского военного отдела генерала Николая Ломакина. Состоявший при нем поручик Щетихин зарисовал дехистанские руины и опубликовал рисунки вместе с очерком в самом популярном российском журнале той поры – еженедельнике «Всемирная иллюстрация».
Ну а первые фотоснимки Машад-Мисриана были сделаны в 1887 году начальником Закаспийской области генералом Александром Комаровым, который пользовался известностью в ученом мире своими работами по археологии, этнографии и природоведению Туркмении. Следующую фотосессию осуществил в 1902 году подполковник Борис Кастальский – впоследствии генерал и один из выдающихся исследователей истории и археологии Центральной Азии.
Разглядывая внимательно эти уникальные документы и сравнивая запечатленные памятники с тем, что мы видим сегодня, бросаются в глаза понесенные утраты. Например, если на снимках Комарова арка портала мечети еще целая, то на снимках Кастальского ее уже нет, лишь два высоких пилона одиноко возвышаются рядом с минаретом. Стало быть, арка обрушилась за те 15 лет, что прошли между визитами двух генералов. Через какое-то время исчезли верхние ряды с орнаментальной кладкой минарета, входившего в комплекс этой мечети, – теперь они остались только на фотографии, которую сделал уже в тридцатые годы другой незаурядный человек – ашхабадский художник, фотограф, изобретатель Александр Владычук.
Зачем все это нужно? Не только для того, чтобы современные и будущие реставраторы могли восстановить былой облик памятников прошлого с максимальной достоверностью. И если не наяву, то по крайней мере виртуально, в виде графических реконструкций с помощью новейших средств визуального моделирования, как в ныне популярном формате 3D. С другой стороны, все без исключения материальные следы давно минувших эпох имеют несомненную значимость для воссоздания множества локальных историй, из которых складывается наше объективное представление о далеком прошлом. Правда фактов против кривды интерпретаций – на этом и стоит наука. И то, что мы знаем сегодня о такой маленькой исторической области, как Дехистан, гораздо больше, чем о ней знали люди, жившие в позапрошлом веке, – заслуга неутомимых и пытливых исследователей-первопроходцев, принадлежащих нескольким поколениям.
По словам горного инженера Афанасия Коншина, снявшего в конце XIX века первый глазомерный план Дехистана, этот город замечателен тем, что «он был основан в совершенно безводной и пустынной местности, куда за 50 с лишком верст, с помощью канала значительных размеров, акведуков и других солидных ирригационных сооружений проведена была пресная вода из реки Сумбар, левого притока Атрека». Постепенно, уже в ХХ веке, благодаря усилиям крупных ученых академиков Василия Бартольда, Александра Семенова, Михаила Массона стала проясняться история этого края.
До монгольского нашествия в начале XIII века Дехистан часто упоминался в арабских и персидских путеводителях для караванов и в хрониках событий тех времен. Но теперь, глядя на гладкую, почти лишенную растительности равнину Мисрианского плато – так называется эта часть Юго-Восточного Прикаспия, – трудно представить, что когда-то это был цветущий, плодородный оазис. Только если смотреть сверху в свете лучей восходящего солнца, то на рельефе местности будут отчетливо видны следы древнего орошения: русла каналов, квадраты заливных полей, где, как установили геоморфологи и палеоботаники, выращивались самые разные виды зерновых культур – от пшеницы до риса. Исследователями накоплено уже достаточно фактов, доказывающих, что земли Дехистана использовались на протяжении примерно трех тысяч лет. Но это не был непрерывный процесс: случались периоды, когда поля забрасывались, а спустя века осваивались вновь.
Еще в середине прошлого века молодой археолог Вадим Массон выделил три исторические эпохи существования дехистанского оазиса. Самая ранняя относится к бронзовому веку (II тысячелетие до новой эры) и продолжалась до конца античности, то есть падения Парфянской державы, когда эта территория именовалась Гирканией – весь этот двухтысячелетний период ныне обозначается как архаический Дехистан. Вторая эпоха связана с государством Сасанидов и охватывает III–VII века новой эры. Это было время, когда сюда проникли различные скотоводческие племена, в том числе и древние тюрки. Остатки их поселений в виде огромных оплывших курганов можно встретить и сейчас на просторах Мисрианского плато. И, наконец, третья эпоха – с VIII по XIV век – оставила после себя наиболее впечатляющие следы. Многочисленные руины средневекового Дехистана напоминают о том, какой это был урбанизированный район до тех пор, пока не иссякли питавшие его водные источники.
Через Дехистан пролегал караванный путь из Хорезма в Персию вдоль нынешнего русла Узбоя, а в далеком прошлом – протока Амударьи, который впадал в Каспий. Средневековый арабский историк ал-Макдиси назвал двадцать четыре дехистанских селения, но археологи выявили около сорока, причем некоторые по размерам не уступали средневековым городам. Высокоразвитая фортификация, художественные достоинства, исполнительская техника и количество монументальных памятников Дехистана ставят эту провинциальную область в один ряд с такими столичными центрами городской жизни, как Мерв, Гургандж, Самарканд, Герат, Бухара. Более того, в отличие от городов Хорасана с его преимущественно сырцовыми сооружениями здесь уже около тысячи лет назад широко использовался жженый кирпич – не только в общественных зданиях, но и в жилых домах горожан, при возведении крепостных стен.
Однако вернемся к сохранившимся руинам былого города. Его центральная часть, обнесенная двойной крепостной стеной с полукруглыми башнями и рвом, занимает около двухсот гектаров. Это так называемый шахристан, к которому с четырех сторон примыкал обширный рабад – пригородная зона, состоявшая из ремесленных кварталов, где до сих пор можно увидеть множество остатков гончарных мастерских, а также фундаменты нескольких мечетей и караван-сараев. В южном рабаде располагались садово-парковые сооружения и базарная площадь, а в западном – остались следы плотной жилой застройки. Наиболее густонаселенными были восточный и южный рабады: здесь протекали оросительные арыки и магистральный канал, обеспечивавший город водой. В Дехистане имелось также большое медресе, относящееся к домонгольскому периоду. Впечатляет и обилие найденных в этом месте фаянсовых изделий с орнаментальной и сюжетной росписью, а также бронзовые котлы, светильники и прочие металлические изделия с художественной обработкой, ряд изделий из стекла, не говоря уже о многообразии видов и типов столовой керамики.
Все это стало известно лишь за последние полвека: с 1970 года начались систематические раскопки Дехистана под руководством археолога Егена Атагаррыева. В течение многих лет он проводил свои полевые сезоны, совершая одно открытие за другим. Через 18 лет на этом богатейшем материале он успешно защитил докторскую диссертацию в Московском государственном университете. Тогда же были осуществлены и первые консервационные работы по сохранению объектов, уцелевших на поверхности и выявленных в результате раскопок. Прежде всего, они коснулись руин мечети и двух минаретов рядом с ней.
Когда поручик Щетихин в 1875 году увидел портал мечети, еще соединенный аркой, он принял его за ворота дворца, не умея прочесть арабскую надпись на фасаде. Между тем это тот редкий случай в Центральной Азии, когда благодаря чудом уцелевшему фрагменту эпиграфики мы точно знаем, кто, когда и зачем возвел это здание. Прочел и перевел ее на русский язык в начале ХХ века будущий академик Александр Семенов. Надпись, искусно выложенная из резных кирпичей, покрытых голубой глазурью, гласит, что мечеть построена при хорезмшахе Мухаммеде II. В 1200–1220 годах он правил огромной туркменской империей со столицей в Гургандже (Куня-Ургенче), включавшей и территорию Дехистана.
Меньше повезло соседнему минарету: широкий пояс его облицовки посередине когда-то очень давно был полностью выщерблен. Сам ли он осыпался из-за некачественного раствора, или умышленно сбит, неизвестно. Не исключено, что там тоже была монументальная надпись, как и на другом минарете, стоящем чуть дальше. Но текст мог показаться неуместным кому-то из поздних владетелей и потому был уничтожен. Такое случалось сплошь и рядом. Теперь, чтобы остановить расслоение верхних и нижних рядов облицовки, этот дефект сглажен реставраторами. Перед ними всегда стоит вопрос: где границы допустимого? Что можно реконструировать, имея дело с памятниками прошлого, а что нельзя?
Общий ответ на этот вопрос давно известен и ясно сформулирован в Венецианской хартии по вопросам сохранения и реставрации памятников и достопримечательных мест – международном документе 1964 года, закрепляющем профессиональные стандарты в области охраны и реставрации материального наследия. И этот ответ таков: «Реставрация прекращается там, где начинается гипотеза; что же касается предположительного восстановления, то любая работа по дополнению, сочтенная необходимой по эстетическим или техническим причинам, должна зависеть от архитектурной композиции и нести на себе печать нашего времени».
Руководствуясь именно этим принципом, пять лет назад специалисты Национального управления по охране, изучению и реставрации памятников истории и культуры Туркменистана инициировали проект по восстановлению арки портала дехистанской мечети. Получив финансовую поддержку из Фонда послов США по сохранению культурного наследия, в прошлом году туркменские специалисты завершили свою работу, продлив жизнь этого объекта. «Откладывать было опасно, – говорит научный руководитель проекта доктор архитектуры Мухаметдурды Мамедов. – Оба пилона продолжали неуклонно разрушаться сверху под действием атмосферных осадков и выветривания раствора между кирпичами, осыпалась уникальная облицовка. Выход оставался один – соединить оба пилона, как мы видим на старых снимках и как это было изначально, но при этом подчеркнуть разницу между нашими дополнениями и подлинными частями здания, чтобы реставрация не фальсифицировала историческую и художественную документальность памятника. Надеюсь, что это удалось».
С поставленной задачей успешно справились автор проекта, архитектор-реставратор Меретгельды Чарыев и опытная бригада мастеров из Куня-Ургенча, возглавляемая Исаком Асгаровым. На их счету – десятки отреставрированных памятников Дашогузского велаята, а теперь они показали свой высокий профессионализм на таком сложном объекте, как соборная мечеть Мисриана. Частично дополнены и законсервированы остатки стен, примыкавших к порталу. «Теперь все, кто приедет сюда, получат относительно полное представление об этой мечети, – рассказывает директор Государственного историко-культурного заповедника «Древний Дехистан» Аймамед Рахимов. – Выявлена ее планировка, типичная для мечетей домонгольской эпохи: большой двор, охваченный по периметру навесом, опиравшимся на стройные ряды круглых кирпичных колонн. По центру южной стороны во двор был обращен роскошно декорированный арочный портал-пештак, а за ним располагался купольный зал с михрабом».
Конечно, завершенный проект имел вполне конкретную цель и понадобится немало сил и средств, чтобы продолжить раскопки и последующую консервацию руин этого комплекса. Предстоит также решить еще многие задачи, которые ставят перед исследователями этот и другие памятники Дехистана.